Соучредитель социологической компании Independent Researching Group, которая уже 15 лет занимается исследованиями общественного мнения, в том числе по ключевым социальным вопросам, кандидат социологических наук, руководитель запорожского отделения ОО "Защита государства" Аскад Ашурбеков неоднозначно отнесся к вопросам портала "Справжнє" о выборах. Эту тему он считает потенциально опасной ("хейтовой"), настаивая на том, что внутренний запрос на них отсутствует, поднимающие этот вопрос "сознательно или бессознательно подыгрывают врагу", а о будущих акторах гонки во время войны вообще говорить "аморально". С другой – согласился, что предложенные вопросы важны.

Так что в ответах на них читателю не стоит ожидать контраверсийности. Впрочем, для тех, кто стремится в определенной степени структурировать хаос, снизить собственный градус тревоги (вроде – все движется не туда) и попытаться заглянуть в послевоенное будущее, где выборы все-таки состоятся, они будут и интересными, и полезными.

Аскад Аскадович, какие угрозы несет нынешняя неизменность украинской власти, прежде всего, для нее самой?

– Тема выборов в украинском обществе в основном табуирована самим обществом. Украина находится в полномасштабной войне уже больше, чем ее территория находилась во время Второй мировой, поэтому сложно говорить о любых политических процессах. Вместе с тем есть законодательная рамка относительно сроков президентских, парламентских полномочий, как и полномочий местных властей. Когда эта рамка сдвигается, естественно, возникают некоторые вопросы о легитимности.

Поэтому должен быть консенсус. Его первая, фундаментальная часть: мы не можем проводить выборы во время войны, кто-либо, кто пытается актуализировать этот вопрос, сознательно или несознательно подыгрывает агрессору, потому что дестабилизирует общество. Вторая: украинское общество должно иметь твердое понимание, что выборы пройдут по завершению войны в четкие сроки и в четкой очередности: президентские, парламентские, местные. Пока же согласно Конституции президентские и парламентские полномочия продолжаются, как и полномочия местных властей.

На мой взгляд, коммуникация по этим вопросам довольно неплохая: мы видим разъяснения по Верховной Раде, легитимность которой не страдает из-за отсутствия выборов, потому что в Конституции заложена продолжительность ее полномочий до открытия первой сессии нового созыва. Буквально недавно Рада приняла постановление, которое продолжает легитимную деятельность органов местной власти: депутатов всех уровней местного самоуправления, глав громад, которых также не будут выбирать, пока идет война.

Вопрос лишь в том, насколько общество в этом осведомлено. Но это – к лидерам мнений, СМИ, в частности, чтобы большинство людей понимали: все под контролем, мы идем таким-то путем. Если эти сигналы дойдут до, так сказать, конечного потребителя – каждого гражданина, то вопрос легитимности снимется в большинстве общества. Конечно, всегда будут какие-то оппозиционные мнения. Вопрос: подыгрывают ли они демократии, или подыграют врагу.

Да, могут быть определенные негативные тенденции в восприятии легитимности президента. Но важно понимать, откуда растет корень этой "проблемы". Это нарратив страны-агрессора, потому что они стремятся создать политический фронт внутри нашего государства, где кто-то будет повторять: "президент нелегитимен", "надо договариваться".

Позволю себе ремарку, украинское общество на определенном этапе ставило под сомнение легитимность едва ли не каждого из президентов Украины.

– Да, но это скорее вопрос доверия, а не легитимности. Уровень доверия может падать или расти – в зависимости от ситуации на фронте, в политике, в повседневной жизни. Но это внутреннее дело Украины.

Странно слышать о легитимности от россиян, где выросло поколение, не знающее другого президента. Показательно, что такие упреки раздаются только со стороны авторитарных стран. От Европы или США мы их не слышим.

Резюмируя: сегодня нет кризиса легитимности украинской власти, ни местного самоуправления, ни на уровне президента. И никак на эту легитимность отложение выборов не влияет. Пока есть война, легитимность власти полностью зацементирована – и средой, и условиями, в которых мы находимся.

То есть вы исключаете, что для власти могут существовать какие-то риски?

– Риски есть: увеличение уровня коррупции, количества некомпетентных действий, количества ошибок. Эти факторы могут влиять на уровень доверия к власти, следствием станет вопрос: "А почему эта власть так долго?" Однако причиной будет не откладывание выборов, а исключительно ошибки власти, которая таким образом нарушит общественный договор.

Политическая система – это всегда такой договор. У нас он сегодня выглядит следующим образом. Общество готово, что выборов не происходит, пока идет война. Это вклад общества в этот договор. Вклад со стороны власти – пытается работать максимально профессионально, компетентно, потому что в условиях войны нет права на ошибку. Если обе стороны его выполняют, все нормально.

Как только одна из сторон считает, что война – повод по-тихому закрыть какие-то реестры или способствует росту коррупции, другая сторона начинает ставить вопрос и о легитимности, и обо всем остальном.

Ярким примером служит Картонный майдан – летние протесты против ограничения полномочий Национального антикоррупционного бюро Украины и Специализированной антикоррупционной прокуратуры, хотя власти и пытались ограничить независимость антикоррупционных органов под "соусом" защиты национальной безопасности?

– Именно так. Поскольку одной из позиций общественного договора является то, что во время войны не должно быть митингов, протестов, массовых акций недовольства, поскольку это ослабляет страну. Как только власти нарушили свою часть общественного договора, ограничив полномочия НАБУ и САП, что было воспринято обществом как сворачивание европейского курса страны, оно вышло на массовые акции протеста. Наглядно показало: на нарушение договора будет ответная реакция – вплоть до возвращения к вопросу выборов.

Так что пока власти не совершают критических ошибок, тема выборов, как вы сами сказали, табуирована?

– Да, к тому же табуирована не принуждением, а самим обществом.

Выборы еще и точнейший замер общественного мнения. С 2020 года, значит, мы его не знаем. Или знаем? Какие инструменты могут заменить плебисцит в этом контексте?

– У нас проводят социологические исследования. У нас есть мониторинг "Украинское общество", который проводит Институт социологии при Национальной академии, группа "Рейтинг" проводит исследования по заказу Международного республиканского института. Так что социология есть. Но большинство этих исследований фиксирует, что только каждый второй респондент, с которым контактирует социолог, отвечает на вопросы.

Потому мы де-факто не знаем, что думает половина общества. Рейтинги, оценки тех или иных событий и т.д. в соцопросах могут существенно отличаться от реального настроения общества. Это очень большая социологическая проблема. Хорошо, что мы меряем, потому что нужно опираться хотя бы на какую-то информацию. Вместе с тем, многие общественные процессы на сегодняшний день не исследованы глубоко и, к сожалению, исследованы не будут. Только после войны, когда исчезнет общественное табу на какие-либо высказывания, мы, возможно, будем иметь больше аналитического материала. Это особенность времени: мы страна в войне.

Боюсь потом неприятных сюрпризов… Значит, имеющиеся опросы, обратная связь через медиа и институции не могут заменить нам того глобального замера общественного запроса, какими есть выборы?

– В любом процессе всегда можно сделать идеально или оптимально. Идеально исследовать общественное мнение сейчас сложно. Оптимален промежуточный сценарий: как раз анализ медиа, происходящие исследования, проведение фокус-групп – общение с лидерами мнений. Таким образом, можно пытаться все же понять градус в обществе, чтобы не допускать ситуации как с Картоннным майданом, когда градус уже настолько высок, что очень трудно точечными механизмами его снизить.

Плюс, когда мы изучаем общественное мнение и реагируем на него, то берем в союзники больше слоев населения. Общество начинает отождествлять себя с принятием тех или иных решений, потому что к его мыслям прислушиваются. Это очень важно в целом, особенно во время войны, когда нужны консолидация, единство. Политический класс должен демонстрировать обществу: ваше мнение важно, вы во многом определяете вектор движения государства. Тогда у него будет больше ресурсов, энергии со стороны общества, которое готово будет прилагать усилия для движения по этому вектору.

Насколько власть сейчас слышит общество?

– По-моему, в достаточной степени. Это опять же не идеально, и из-за ситуации в стране, и из-за качества самой власти, но нормально. Летние протесты, с одной стороны, показали, что власть немного поздно среагировала, но с другой стороны, у нас не было прецедентов, когда на какое-то общественное недовольство власть реагировала на второй или третий день… Поэтому я думаю, что по некоторым вещам достаточно неплохая рефлексия и обратная реакция на происходящее.

По Запорожью таким примером может быть реконструкция Дворца культуры металлургов за 300 миллионов гривен. Эти планы взбудоражили общество – их отменили. Подобное – по реконструкции на площади Художников. Общество заявило, что не ко времени, начало сбор подписей – тоже остановили.

Так что по существу власть не изменилась, не стала проактивной, но реакции теперь более быстрые, чем было 5-10-15 лет назад. Сейчас совершили ошибку – видим негативную реакцию общества – давайте немного откатывать назад. Можно сказать, что власть стала более гибкой.

Это ни в коем случае не умаляет проблем, таких как коррупция и другие. Но суть процесса состоит в том, чтобы общество сигнализировало власти об ошибках, а власть реагировала.

Роскошь ли демократия во время войны?

– Не роскошь. Более того: уверен, что основой нашей устойчивости в первые дни, недели, месяцы полномасштабной войны было именно то, что мы, демократическое государство, защищались от авторитарного. Наша децентрализованная структура, готовность лидеров на разных ступенях власти и общества брать на себя ответственность, не дожидаясь указаний сверху, усилили нашу устойчивость.

Есть классическое видение, что на короткой дистанции в военных действиях или в какой-то конфликтной среде, авторитаризм более эффективен, но вдолгую, именно демократическое общество демонстрирует большую устойчивость к вызовам.

Очень ценно, что почти четыре года полномасштабной войны демократические механизмы работают и остаются ценностью для общества. Еще раз вспомню Картонный майдан, потому что он является ярким показателем, что война здесь для украинского общества ничего не изменила.

Испытания, через которые проходит страна, нуждаются в централизации власти, но демократические ценности остаются ключевыми. Позволю себе историческую параллель. Древний Рим, откуда мы получили слово "диктатор". Так называли специально назначенное должностное лицо, которое в случаях угрозы республике получало неограниченную полноту власти. Когда угроза проходила, Рим возвращался к парламентской республике и продолжал функционировать в демократическом формате.

Надеюсь, что украинское общество двигается где-то по такому сценарию: сознательно делегирует всю полноту власти президенту, парламенту и т.п., с перспективой вернуться к демократическим институтам после войны.

Насколько местное самоуправление, прежде всего, в Запорожье остается субъектным, если принимать во внимание и централизацию власти, и нашу "особенность" – отсутствие избранного городского головы?

– Первое, это особенность не только Запорожья. Сейчас то же в Одессе, кроме того, Полтава, Сумы, Чернигов – там повсюду исполняющие обязанности мэров. В Запорожье ситуация более особенная, потому что мы прифронтовый город, и должны иметь более структурированную, более консолидированную власть. Это вызов времени.

Конечно, местное самоуправление в Запорожье стало слабее, чем до войны. Но это логично, потому что в прифронтовом городе должна быть четкость решений, ка и в целом в регионе. У нас есть начальник областной военной администрации, на нем вся ответственность за регион в целом. Мне кажется, он справляется неплохо.

Ослабли ли депутаты? Конечно.

То, что у нас нет избранного народом мэра, – плохая история, но она сложилась еще до войны.

Сейчас по сравнению с теми вызовами, которые стоят перед Запорожьем, эти особенности становятся второстепенными.

Сегодня есть приоритет – обороноспособность и консолидация, они есть. Вместе с тем, у нас все равно проводятся сессии городского совета, депутаты имеют позицию, они работают с населением.

Каких сюрпризов от первых послевоенных выборов вы ожидаете сейчас? И не возникнет ли после войны соблазн отложить выборы еще дальше по разным причинам, среди которых обязательно будут и "вопросы национальной безопасности"?

– Начну с другого вопроса: попытки, возможно, будут, но после войны требование выборов станет внутренним требованием украинского общества. Любые попытки отложить выборы очень быстро закончатся, потому что приведут к взрывоопасной ситуации.

Что касается первых послевоенных выборов и конфигурации политической системы Украины после войны, мы не можем сегодня прогнозировать, чего будет хотеть общество: будет ли требовать максимальной либерализации всех сфер или более жесткой вертикали по определенным вопросам.

Допускаю, что будет симбиоз: жесткая вертикаль – в вопросах безопасности и обороны и более либеральная – на уровне местного самоуправления, то есть сочетание "сильной руки" и либерального склада. Звучит странно, возможно, трудно будет такую конструкцию сделать, но думаю, что оно будет где-то так.

Точно не будет полной либерализации, потому что вызовы войны никуда не денутся, мы должны быть максимально консолидированными. С другой стороны, мы не перейдем к авторитаризму, потому что украинское общество не подвержено этому, это будет против его природы.

Относительно названий политических сил, это вообще невозможно сейчас прогнозировать. Даже дискуссия об этом кажется немного аморальной на фоне сегодняшних вызовов. Главное, чтобы они работали в интересах Украины.

Вместе с тем я считаю, что после выборов будет пересмотрен общественный договор. Потому что, как бы пафосно это ни звучало, но настоящая украинская независимость отстаивается именно сейчас – в этой войне. После победы возникнет вопрос: в каком формате мы будем выстраивать и восстанавливать это независимое государство. И как только ситуация безопасна позволит, все начнут думать, как это моделировать.

Это и есть политика, это и есть выборы. Я вижу это так же, как процесс стратегирования в громадах. Мы разрабатываем стратегию развития общества – проводим опрос, фокус-группы, моделируем сценарии.

Выборы – это тоже самое. Это масштабный опрос общества: по какому пути мы идем, кто нас представляет, что делаем дальше.

Мы просто имеем определенное искаженное представление о выборах. Мы привыкли воспринимать их как политическую интригу, когда кто-то "химичит", манипулирует. Но на самом деле это процесс определения направления – куда нам двигаться, с кем и каким образом.

Надеюсь, что война сделает более субъектным каждого из граждан, каждый будет понимать, что от его действия, выбора будет зависеть, куда будет двигаться страна. И это не громкие фразы, мне кажется, это вообще должно быть в повестке дня, что каждый должен чувствовать свою ответственность за тот или иной выбор. Его нужно делать сознательно, потому что от него будет реально зависеть, кто будет управлять страной, как это будет происходить.

Подводя определенную черту. Как граждане могут поддержать демократию без выборов?

– Есть множество механизмов: обращение к депутатам, должностным лицам разных уровней, петиции к местной и центральной власти, инициативные группы, которые выходят с определенными предложениями, в частности, законодательными к народным депутатам, общественные слушания и т.п.

Выборы – лишь один из многих демократических механизмов.

Не пропустите

Живу в разорванном мире: поэтесса презентует Запорожье в Брюсселе 12.11.2025, 11:01 Сырский прокомментировал продвижение РФ на востоке Запорожской области 12.11.2025, 07:55